— Дать время подумать?

Джон затряс головой и отступил назад, написав на листе: «Хочу остаться здесь».

Мужчина нахмурился, прочитав это.

— Послушай, сынок, сейчас в твоей жизни наступает очень опасный период…

Ведь надо же было так сглупить! Впустить этого громилу в дом, зная, что никто не придет на помощь. Он нащупал пистолет.

— Полегче, парень. Скажи-ка: ты свистеть можешь?

Джон кивнул.

— Вот номер, по которому меня можно найти. Посвисти в трубку, и я пойму, что это ты.

Мужчина протянул ему небольшую карточку.

— Даю пару дней. Позвони, если надумаешь. Если нет — не волнуйся, ты ничего не вспомнишь.

Джон понятия не имел, что на это ответить, поэтому просто смотрел на черные цифры, путаясь в дебрях возможностей и невероятностей. Он поднял глаза, но мужчина уже ушел.

Господи! Джон даже не услышал стука двери.

Глава 21

Мэри проснулась от резкой боли во всем теле. В гостиной раздался громкий гортанный крик, нарушивший тишину раннего утра. Девушка резко приподнялась на постели, но тотчас же вновь оказалась в горизонтальном положении. Диван вдруг отодвинулся от стены.

В сером свете наступающего дня Мэри увидела сумку Рэйджа. Его плащ.

И поняла, что Рэйдж прыгнул за диван.

— Шторы! — закричал он. — Задерни шторы!

Боль, прозвучавшая в его голосе, заставила ее вскочить и пересечь комнату. Несмотря на замешательство, Мэри завесила каждое окно, теперь свет просачивался только из кухонного проема.

— Ту дверь тоже… — Голос Рэйджа надломился. — В другую комнату.

Мэри быстро закрыла и ее. Комната погрузилась в темноту, светился лишь экран телевизора.

— В ванной окно есть? — грубо спросил Рэйдж.

— Нет. Рэйдж, в чем дело?

Она хотела перегнуться через спинку дивана.

— Не подходи ко мне! — произнес Рэйдж сдавленным голосом, и за этим последовало смачное ругательство.

— Ты в порядке?

— Просто дай мне… прийти в себя. Пожалуйста, оставь меня сейчас одного.

Но она все-таки обогнула диван. В тусклом свете угадывался огромный силуэт, и только.

— Рэйдж, в чем дело?

— Ни в чем.

— Ну да, конечно.

Черт, как ей надоело его упрямство.

— Это из-за солнечного света, да? У тебя аллергия?

Он хмыкнул.

— Можно сказать и так. Мэри, стой. И не подходи.

— Почему?

— Не хочу, чтобы ты меня видела.

Она дотянулась до ближайшей лампы и включила ее. По комнате пронеслось шипение.

Когда глаза Мэри немного привыкли к свету, она увидела, что Рэйдж лежит плашмя на спине, прижав одну руку к груди, прикрыв глаза другой. На тех местах, где он закатал рукава, по коже ползли отвратительные ожоги. Лицо Рэйджа исказилось от боли, верхняя губа оттопырилась, обнажая…

Кровь застыла у нее в жилах.

Клыки.

Два длинных резца выделялись в верхнем ряду зубов.

У него клыки.

Должно быть, она ахнула, поскольку Рэйдж пробормотал:

— Говорил тебе, не смотри.

— Господи! — прошептала она. — Скажи, что они фальшивые.

— Настоящие.

Быстро развернувшись, она наткнулась на стену.

Святой Боже!

— Кто… что ты за существо?

У Мэри перехватило дыхание.

— Солнечный свет мне противопоказан. Клыки. — Он прерывисто вздохнул. — О них сама догадайся.

— Нет… не может быть…

В ответ раздалось кряхтение, затем звуки какой-то возни, словно он пытался сменить положение.

— Выключи, пожалуйста, лампу. Моя сетчатка слегка поджарилась, необходимо время на восстановление.

Мэри нагнулась и погасила свет. Обхватив себя руками, она прислушалась к хриплому дыханию Рэйджа.

Время шло. Он не говорил. Не сел на диван, не засмеялся, вытаскивая накладные зубы. Не сказал, что он лучший друг Наполеона, или Иоанн Креститель, или Элвис, как всякий нормальный чокнутый.

Не взлетел в воздух, не попытался ее укусить. Не превратился в летучую мышь…

«Да ладно тебе!» — подумала она. Это же не всерьез?

Вот только Рэйдж — он действительно ведь другой. Не похожий ни на одного мужчину, которого она когда-либо встречала. Что, если…

Рэйдж тихо застонал. В мерцании телевизора она увидела, что из-за дивана показался ботинок.

Мэри не могла найти разумного объяснения тому, что Рэйдж кем-то себя возомнил, но одно знала наверняка — он страдает. Она не позволит ему корчиться от боли на полу ее комнаты, если способна хоть что-нибудь для него сделать.

— Чем тебе помочь? — спросила Мэри.

Последовала пауза. Как если бы она чем-то его удивила.

— Можешь принести мне мороженого? Только без орехов и стружки. Если есть. И полотенце.

Воротясь с полной миской, она услышала, с каким трудом он пытается встать.

— Позволь к тебе подойти, — произнесла она.

Он замер.

— Ты меня не боишься?

Учитывая, что он либо сумасшедший, либо вампир, Мэри стоило бы ужаснуться.

— Могу я зажечь свечу? — спросила она, игнорируя вопрос- Мне ничего не видно.

— Пожалуй, да. Мэри, я тебя ничем не обижу. Клянусь.

Она поставила миску с мороженым на пол, зажгла одну из больших свечей и поместила на столик рядом с диваном. В мерцающем свете она разглядела огромное тело Рэйджа. Рука все еще прикрывала глаза. И эти ожоги. Он больше не корчился от боли, но его рот был слегка приоткрыт.

Она видела кончики клыков.

— Знаю, что не обидишь, — пробормотала Мэри, беря в руки миску. — У тебя было много на то возможностей.

Перегнувшись через диван, она зачерпнула ложкой немного мороженого и протянула Рэйджу.

— Вот. Открой рот пошире. Ванильное.

— Это не для еды. Белок в молоке и холод помогут залечиванию ожогов.

Мэри не могла определить, какие именно места он обжег, поэтому еще больше отодвинула диван и села на пол рядом с Рэйджем. Размешав мороженое до состояния кашицы, она пальцами нанесла некоторое ее количество па горящую, покрытую волдырями кожу. Рэйдж дернулся, обнажив свои длинные клыки. Она помедлила.

Нет же, он никакой не вампир. Не может быть.

— Я и впрямь вампир, — буркнул Рэйдж.

Она затаила дыхание.

— Ты читаешь мысли?

— Нет, просто ты наверняка без отрыва на меня смотришь. Могу себе представить, как бы я себя чувствовал на твоем месте. Послушай, мы просто совершенно другой вид. И все. Ничего чудовищного, просто… другие.

«Хорошо, — подумала она, нанося еще немного мороженого на ожоги. — Предположим, все это правда».

Она сидит рядом с вампиром. Персонажем из фильмов ужасов. Двухметровый, весом под сто тридцать кило персонаж с зубами, как у добермана.

Возможно ли такое? Почему она поверила, когда он сказал, что не обидит ее? Явно она выжила из ума.

Рэйдж издал стон облегчения.

— Действует. Слава богу!

Учитывая, что у него все болит, вряд ли он сейчас представляет собой угрозу. Пройдут недели, прежде чем эти ожоги заживут.

Она погрузила пальцы в миску и нанесла новую порцию на его руку. В третий заход ей пришлось нагнуться ниже, чтобы проверить: не ошибается ли она? Его кожа поглощала мороженое, как мазь. Все заживало. Прямо у нее на глазах.

— Я чувствую себя намного лучше, — тихо произнес Рэйдж. — Спасибо.

Он убрал руку с глаз. Половина его лица и шея оказались багровыми.

— Хочешь, я и тут обработаю? — Она указала на обожженный участок.

Его глаза цвета морской волны распахнулись. Рэйдж устало посмотрел на нее.

— Если тебе не трудно.

Он смотрел, как Мэри опустила пальцы в миску, после чего коснулась его лица. Ее руки слегка дрожали, когда она наносила мороженое на его щеку.

Господи, у него такие густые брови. Длинные, русого цвета. Кожа мягкая, хотя за ночь отросла щетина. Нос — крупный и прямой, как стрела. Безупречные губы, полные, гармонирующие со всем остальным, малиновые; нижняя — чуть побольше.

Мэри зачерпнула еще немного и нанесла на подбородок. Потом спустилась вдоль шеи, водя по крепким мышцам, тянущимся от затылка до плеч.